Интервью с TIMES ONLINE
20 июня 2003 г. TIMES ONLINE
перевод: Софья Беспалова
В первую минуту после полуночи пятая книга о Гарри Поттере попадёт в книжные магазины. Дж.К. Ролинг в эксклюзивном интервью рассказывает Энн Тринман (Ann Treneman), как она, наконец, смирилась с известностью, и как замужество и дети сделали её счастливее, чем когда-либо.
Джоан Кэтлин Ролинг в эти дни – счастливая женщина, и это заметно. Она приветствует меня с крыльца своего дома, держа ребёнка на руках. Его зовут Дэвид, он круглый, мягкий и гулит. Мы отправляемся в гостиную, и там, на полке - второе детище её жизни: килограммовый гроссбух, то есть пятая книга из серии о Гарри Поттере – "Гарри Поттер и Орден Феникса".
Она большая. "Очень большая", - признаёт она. "Я не отважилась подсчитать, сколько там слов" (прим. арефьевой - английские писатели считают размер текста словами, наши - считают тысячами знаков, допустим, в стандартной странице 1800 знаков).
- Так почему она такая большая? В конце концов, в "Гарри Поттере и Кубке Огня", четвёртой книге, было 636 страниц.
Джоан заглядывает на последнюю страницу. В ней 766 страниц.
- Когда я закончила её, то подумала: "О Боже, она больше "Кубка". Я уже знала, что больше, но думала, что, может быть, только чуть-чуть, и когда я говорила с моим редактором в "Блумсбэри" (Bloomsbury), и она спросила: "Ты на самом деле знаешь, какого она объёма?" И я ответила: "Нет, я на самом деле не знаю". А она объёмом в четверть миллиона слов", - её голос снижается до шёпота. "Я чуть не умерла".
- Разве нет редактора, который Вас режет? - довольно резко спрашиваю я.
Она смеётся и говорит голосом диктора: "Разве у Вас нет редактора? Разве никто не пытался остановить Вас?" И снова говорит своим нормальным голосом. "Да. Конечно, они вырезают. Но они искренне думали, что информация, которую содержит книга, просто необходима".
Это моё третье интервью с Дж.К. Ролинг. Первое было в 1997 г., после публикации первой книги – "Гарри Поттер и Философский Камень". Она была восходящей звездой, не подозревающей, в какую галактику вскоре разрастутся ее фантазии. "Я и не мечтала, что такое случится", - говорила она потом, когда продажи достигли 30 тысяч. "Реалист во мне говорил, что я вполне могу получить одну хорошую рецензию. Это для меня было высшей точкой. Так что остальное было для меня походом в Страну Чудес".
Действительно, Страна Чудес. Три года спустя, в мае 2000 года, мы встретились в номере отеля "Эдинбург". Она только что закончила "Гарри Поттера и Кубок Огня", суетилась, шутила, нервничала, выкурила пять сигарет "Marlboro Light" за два часа и строчила, как пулемёт. В тот раз она продала уже 30 миллионов экземпляров, выходил первый фильм и назревали товарные сделки. Её состояние оценивалось в 15 миллионов, но в её жизни, центром которой были её дочь, писательский труд и друзья, не было того лоска, который подразумевали деньги.
Пролетело три года. Ролинг уже продала почти 200 миллионов экземпляров и заработала 280 миллионов фунтов. Она богаче королевы, и в списке самых богатых людей Британии занимает 122-е место (девятое среди самых богатых женщин). Некоторые упивались бы этими фактами, поворачивая их той или иной стороной, как бриллиант на солнце. Сомневаюсь, что Ролинг стала бы так делать: когда мы виделись в прошлый раз, она отрицала свою известность и говорила, что самым крупным её приобретением было кольцо с аквамарином, которое она называла своим "Никто Меня Не Сточит" (No One Is Grinding Me Down) кольцом.
Мне было интересно снова встретиться с ней и посмотреть, насколько она изменилась. Действительно, я не видела, что бы Джоан демонстрировала свой прекрасный обеденный стол на страницах журнала "Hello!" (прим.арефьевой - вроде наших "Семи дней") или что-нибудь в этом роде, но ведь никогда не знаешь: деньги и слава могут испортить не хуже власти. Фактов у меня немного.
Сейчас ей 37 лет, вот уже 18 месяцев она замужем за доктором Нилом Мюрреем (Neil Murray), анестезиологом. Джессике, её дочери от прошлого брака, уже почти 10 лет, а Дэвид родился в марте. Семья владеет домами в Эдинбурге, Пертшире (Perthshire) и Лондоне. В основном, она живёт в Эдинбурге, там мы и встретились.
Почему-то я решила, что она может быть минималисткой – пережиток, по моей логике, времён нищеты. Неверно. Её дом полон цвета и дизайнерских ухищрений, а гостиная завалена книгами и фотографиями. Это не витрина, а вполне жилой дом. Очевидно, где-то в доме есть собака. Само собой, в комнате находится ребёнок, придавая булькающий фон нашей беседе.
Дж.К. Ролинг выглядит потрясающе. Она бросила курить три года назад, кормит грудью и даже была вынуждена отказаться от Nicorette (никотиновая жвачка, с помощью которой бросают курить). Она объясняет это тем, что держит пакет акций Wrigley's и советует мне купить долю в компании. Интервью тщательно спланировано с учетом потребностей грудничка. Она все выходные размышляла, как ей накормить и переодеть ребёнка и остаться в приличном виде, при этом не помешав мне работать.
Уже через минуту видно, что она изменилась. Определённо. Она более расслаблена, минимум острых углов. Пулемёт сменился на тихий и мягкий голос, хотя хихиканье всё то же. Я говорю ей, что она совсем другая, более спокойная.
- Я намного спокойнее. Да. Намного. Думаю, что и намного счастливее – это меня и успокаивает.
- Ну, - говорю я. - Это было не так, когда мы виделись в прошлый раз.
- Но Вы видели меня не в лучшие времена. Время прошлого интервью – несчастливое время. Работа над четвёртой книгой была полным кошмаром. Я буквально потеряла нить сюжета на середине. Дедлайн (прим.арефьевой - срок сдачи рукописи) был нереален. Я сама в этом виновата, потому что никому не сказала про объем. Я просто пахала и пахала, как привыкла делать всю жизнь, и только потом я поняла, в какую переделку попала. Я была вынуждена писать, как бешеная, чтобы завершить работу в срок, и это чуть не убило меня, и я просто кончилась. Перегорела. И сама мысль о том, чтобы сразу приступить к следующей книге о Гарри Поттере, ужасала меня. Я впервые так себя чувствовала. Я работала над Гарри 10 лет до 2000 года, и тогда я впервые подумала: "О Боже, я больше не хочу".
Ролинг, которая придумала серию из семи книг о Гарри Поттере в опаздывающем поезде на Манчестер в 1990 г., так и не сделала перерыва с тех пор, как начала писать всерьёз матерью-одиночкой без гроша в кармане. Тогда она писала, в основном, в кафе. Когда она заканчивала одну книгу, она сразу же начинала следующую, иногда в тот же день. Таким образом, освободившись от производства "Гарри Поттера и Кубка Огня" - четвёртой книги – она почувствовала, что издатели давят на неё в ожидании следующей. На этот раз она уже отлично понимала, что такое сроки.
- Первое, что я сделала, закончив "Узника Азкабана", - обсудила возврат аванса за следующую книгу. Я была в шоке. Да, представьте себе. Наверное, и они пришли в волнение, когда я сказала: "Хочу вернуть деньги и закончить её тогда, когда это будет удобно мне, а не быть обязанной выпустить её на следующий год".
И теперь, после четвёртой книги, она повторила своему редактору, что не может установить жёсткие временные рамки для следующей книги.
- Я знала, что просто не смогу. Ну, возможно, я могла бы. Потому что я работаю в поте лица. Я МОГЛА сделать это, но книга вышла бы паршивой, и я полностью истощилась бы и сказала: "Всё, хватит. Я больше не могу". Именно так я и сказала.
Издатели разрешили ей издать книгу, когда она пожелает.
Она отдохнула от Гарри, но продолжала писать, потому что, как она говорит: "Я должна писать". Она особо не распространялась о том, что пишет, сказала только, что "это было только для меня самой и это история".
- Похоже на роман?
- Да, - отвечает она. – Он ещё не закончен.
Перерыв длился около года.
- Я в самом деле сознавала – и мне не нужно было этого говорить – что необходимо остановиться и свыкнуться с тем, что со мной произошло. Потому что я не справлялась. Совершенно не справлялась. Долгое время люди спрашивали меня: "Что значит быть знаменитой?", а я отвечала: "Я не знаменита". Это было очевидной неправдой, но единственным для меня способом справиться с моим новым статусом – всё отрицать и быть практически слепой временами.
У меня всегда было ощущение, что я не догоняю ситуацию. Сейчас я могу справится с тем, что стала шишкой на ровном месте, но как смириться с тем, что теперь они гоняются за моей личной жизнью. Я всегда тормозила. Думаю, другие на моем месте тормозили бы так же. Для меня все это - чересчур.
Её всегда спрашивают, почему Гарри Поттер добился такого успеха.
- А я не могу ответить на этот вопрос. Не могу. Похоже, что я что-то скрываю. Звучит неискренне. Но я никогда не размышляла об этом. Думаю, для меня это было бы опасно - сесть и проанализировать. Раз и навсегда решить - потому и потому. Такая медитация на собственном пупке могла бы привести меня к заключению, что какие-то вещи я делала правильно, а от каких-то мне стоит отказаться. Если начать писать, руководствуясь этим...
- Головой, а не сердцем, - говорю я.
- Точно. Тогда, думаю, вы пропали. Я точно пропаду, если мне перестанет нравится. Мне ведь нужно делать это. Я хочу сказать, в чём смысл? Я могла перестать писать четыре года назад, и мы были бы материально обеспечены. Так что, я пишу не для денег. Я могу жить без славы. Теперь единственная цель - удовлетворить себя саму и не оскорбить чувства фанатов. И не предать Гарри - тоже.
Если я говорю, это для меня, можете считать - это для Гарри... Безусловно понимая, что конец работы станет и его концом.
- Как бы Вы описали свои чувства по отношению к славе?
- Я никогда её не хотела, и никогда не ожидала её, и конечно, я никогда не работала для неё. На самом деле, я рассматриваю славу как нечто, через что мне нужно пройти. У неё есть хорошие стороны, но лично для меня отрицательные перевешивают. А мы сейчас говорим о славе как о противоположности деньгам, потому что деньги, несомненно, избавили меня от огромной кучи забот, и они оградили моих детей от проблем - у них всегда будет, что поесть и т.п. Вот что значат для меня деньги.
- Да, - говорю я. - Но вы преодолели славу.
- Совершенно верно. Преодолеваю. Это странно?
- Да, это очень странно. И считаете себя виноватой в этом.
- Один мой друг сказал: "Я бы просто пошёл в магазин и сказал бы, что хочу это, это и вон то такого-то цвета. Почему ты так не делаешь?" Но дело в том, что ты это можешь, то не очень-то и хочешь. Количество вещей, которые тебе на самом деле хочется купить, резко уменьшается. Та Джоан, без гроша в кармане, скупила бы всё.
- То есть, Вам хотелось приобретать вещи?
- Да. Потому что я не могла этого сделать. Просто не могла. Меня могло взволновать новое чайное полотенце. Думаете, я шучу?
- Что Вы подразумеваете под чувством вины?
- Я делаю то, что мне больше всего нравится. И у меня появляется ощущение, что я недостаточно выстрадала для этого.
- Должна сказать, что обычно бывает по-другому.
- Знаю, знаю. Мы все знаем, что так не бывает. Мир полностью сошёл с ума. Когда родился Дэвид, компания, выпускающая подгузники, прислала мне блок бесплатно. Я так расстроилась, так плакала. Если бы мне прислали их, когда Джессика была маленькой. Каждый такой блок стоил моей недельной зарплаты. Правда, несправедливо?
Ролинг говорит, что ей нравится писать, что она должна писать, грустно ей или радостно, но это намного проще, если она счастлива. Новая книга была написана в самый счастливый период её жизни. Она уже начала работу над ней перед свадьбой на второй день Рождества в 2001 году.
Я говорю:
- Как, должно быть, восхитительно встретить кого-то...
- Это было невероятно. Я всегда хотела иметь больше детей, но успокаивала себя мыслями: "ОК, мне так повезло. У меня есть книги. У меня есть Джесси. Я не должна жаловаться". И тут случилось чудо.
- А правда, - спрашиваю я, - что больше шансов встретить кого-то, когда не ищешь?
- Совершенно верно. Я в самом деле не ожидала, что кого-то встречу. Я думала, что багаж слишком велик, и это банально, когда вы становитесь знаменитыми. Не то, чтобы я никого не встречала, я просто не встречала кого-то, с кем мне хотелось иметь отношения и, более того, выйти замуж. Конечно, вы встречаетесь с разными людьми, но обычно с теми, кто сами жаждут с вами встречи, а не с теми, с кем бы вам хотелось встретиться.
Она говорит, что им с мужем повезло, что их профессии столь различны.
- В тот вечер, когда мы познакомились, он сказал, что читал первые десять страниц "Философского Камня" в ночную смену в больнице, и ему понравилось. А я подумала, что это потрясающе. Он не читал моих книг. Он не знал толком, кто я такая. Это означало, что мы можем узнать друг друга, как нормальные люди. Теперь-то он понял, в какую историю влип, бедняга. А тогда он знать не знал, что об этом всём думать.
Она написала большую часть новой книги в Эдинбурге, и немного в Пертшире (Perthshire). Она больше не пишет в кафе, потому что все пялятся на неё, и это её смущает. Дома она пишет всё утро в своём кабинете размером со спальню на одного человека - самой маленькой комнате в доме, - пока не проголодается (обычно до 12:30). Она делает перерыв, чтобы съесть бутерброд, затем возвращается к компьютеру до тех пор, пока Джесси не возвращается из школы (когда в доме появился Нил, она отпустила няню). Они гуляют с собакой – Джеком Расселом (Jack Russell). Она заваривает чай. Нил приходит домой. В зависимости от того, насколько она устала, она может ещё поработать вечером.
Один раз в неделю она занимается благотворительностью. У неё есть подопечная территория, и она патронесса нескольких групп, в том числе для родителей-одиночек и Шотландского Общества Рассеянного Склероза (Multiple Sclerosis Society Scotland) (её мать умерла от болезни в 1990 году в возрасте 45 лет). Я говорю, что она, наверное, довольно много денег отдаёт анонимно, а она смотрит на ковёр, поджав губы.
Ролинг забеременела, написав уже полкниги, и хотела закончить до рождения ребёнка.
- Я становилась всё больше, больше и больше, и потом, прямо перед Рождеством, я поняла, что закончила книгу и это было чудесно. Невероятная вещь. Это в самом деле удивило меня. Я писала последнюю главу, переписывала некоторые отрывки – так и вы делаете – и потом я дошла до конца абзаца и подумала: "О Боже, я закончила книгу!"
Я не могла поверить, что сделала это.
Я уточнила количество страниц в книге, и она ответила:
- Это до истерики доходит. Одно время они говорили: "Пишет одними клише. Стала снисходительна к самой себе". И я подумала: "Какая разница – плюс-минус 24 часа".
Ударение в этом предложении сделано на слово "они". Её возмутил слух о том, что она использует клише - не меньше, чем работа над книгой, когда поджимают сроки. Она признаёт себя слишком ранимой.
- Но я – это я, и я не могла бы написать книги, если бы не была самой собой.
Она была искренне огорчена обвинениями в плагиате, выдвинутыми американской писательницей Нэнси Стауффер (Nancy Stouffer), и в прошлом году праздновала решение Нью-Йоркского суда о своей невиновности. У неё жёсткая позиция насчёт охраны личной жизни Джессики – она никогда не использует её в рекламе и не водит на премьеры фильмов. Она редко говорит о ней, но когда я спросила, зачем был куплен дом в Лондоне, она засмеялась и сказала, что жила в Кларидже (Claridge's), и её дочь слишком привыкла к тому, что номера кем-то обслуживаются.
Сидя в этой тёплой и светлой комнате, легко забыть о тёмной стороне Поттеромании. Но она существует. Некоторые люди одержимы идеей, что её книги учат детей злу и колдовству, и верят, что Ролинг – ведьма или что-то в этом роде.
- В Интернете я обнаружила смертельные угрозы в свой адрес, - рассказывает она, описывая, как она что-то искала и обнаружила себя саму на сайте поттероненавистников. – Где-то в середине этого форума я прочитала, что люди, в основном, советуют застрелить меня. Не так-то приятно найти такое. Чудно, - вздыхает она.
- Но что вы можете сделать?
- Слава – это испытание изоляцией, - говорит она. - И я знаю, что некоторые жаждут её. Мне это трудно понять. В самом деле. Она разъединяет, вносит напряжение во взаимоотношения.
Большинство её друзей получили отставку, и газеты предлагали им деньги за их истории; это заставляет Ролинг чувствовать себя виноватой.
Её взгляд на некоторых журналистов воплотился в образе Риты Скитер, персонажа, который, в конце концов, был превращен в муху и пойман в банку.
- Я очарована Ритой и некоторым образом завидую ей и уважаю ее, - говорит Ролинг. – В ней есть наглость, которую и я бы хотела иметь, но не имею. И вы должны восхищаться её цепкостью и изобретательностью. Но я бы не хотела с ней встретиться.
- Трудно брать интервью по книге, которую не читала.
Она сочувствует, но при этом далеко не заходит.
- Эта книга – небольшое отклонение от общего курса. Гарри очень сердит. Очень сердит. И он сердится большую часть книги. Но я думаю, что это справедливо, учитывая то, что с ним произошло, и что ему кучу всего не рассказали. Так что это вовсе не милая сказка.
И там есть ужасная смерть. Ужасная, потому что умирает тот персонаж, который мне нравится.
Она добавляет:
- На этот раз это тот, кого я считаю одним из главных персонажей.
Она плакала, когда писала сцену смерти, так же, как плакала дважды, работая над "Гарри Поттером и Кубком Огня".
- Теперь Гарри повзрослел, и для него это время оказалось таким же "лёгким", каким оно было для меня. Что бло со мной? Я не знала, кто я. Не думаю, что кто-то в этом возрасте знает! Думаю, это было очень беспорядочное время.
Да, Гарри по-мальчишески смущён. Он не понимает психологию девчонок. Должна сказать, что в 15 лет мальчишки и слова-то нормального сказать не могут, - она смеётся и продолжает. – Гермиона счастлива, что может заполнить возникающие паузы своими советами.
На этот раз у Гарри впервые по-настоящему возникает отношение полов. Ударение на слове "полов". Об этом в самом деле было весело писать. Скорее всего, вы сочтёте это мучительным. Вы должны счесть это мучительным, это и есть мучительно, но писать было весело. Бедный Гарри! Через что ему пришлось пройти, благодаря мне.
Она уже начала писать шестую книгу.
- Я начала её, когда была беременна. Я знала, что не обязана писать, и это было равнозначно тому, что мне писать хотелось! Как видите, полная противоположность "Кубку Огня". И у меня очень удобное положение. По договору, я могу и не писать больше книг. Так что никто не может мне сказать, что я не уложилась в сроки, потому что по контракту у меня нет сроков на шестую и седьмую книги.
- То есть, Вы свободны, - говорю я.
- Свободна. Мне хочется проводить время с Дэвидом, потому что мне не хотелось бы отдавать его батальону нянек. Но я, в самом деле, хочу написать шестую и седьмую книги.
- Конечно, - говорю я. – Шестая будет короче.
Она соглашается.
- С другой стороны, седьмая, возможно, будет большой... теперь это стало такой огромной частью моей жизни. Я вижу, что боюсь того, что это кончится. Возможно, я допишу седьмую книгу и подумаю: "Ущипну-ка я ещё разок от этого батона". Сам факт, что я её допишу, будет необычайным.
- Но разве последняя глава седьмой книги уже не написана?
- Да, - отвечает она. – Она спрятана.
- В тайном месте?
- Охраняется троллями.
- Кто-нибудь знает?
- Я никому не говорила. Буквально никому. Если Вы услышите, что кто-то объявил, что знает, чем всё закончится, они врут. Я никогда никому не говорила.
- Может, когда Вы были пьяны...
- Я бы никому не сказала. Я точно знаю, что нет. Вам меня настолько не напоить!
Пора идти. Дэвиду надоели его качалки и подвески, да и мы беседуем уже полтора часа. Это интервью очень отличается от предыдущего, и мне кажется, что за прошедшие три года Джоан Роулинг повзрослела. Она столкнулась со своими собственными демонами славы, денег и неуверенности. Она обрела жизненное равновесие и теперь, вдобавок ко всему, свободу. Это пьянящая смесь, настоящая Страна Чудес, но она легко идёт по ней.
- Я из тех, кто ожидает мистера Катастрофу, притаившегося за углом, потому что частенько так и было. Я пытаюсь не нарушить баланс между благодарностью за всё произошедшее – потому что я чрезвычайно благодарна за это – и боязнью гордыни, потому что завтра всё может пойти не так.
